«ПРАВОСЛАВНЫЕ» МИФЫ ОБ АРМЯНСКОЙ ЦЕРКВИ
I-2
I-2
ИСТОКИ МИФОЛОГИИ ОБ АРМЯНСКОЙ ЦЕРКВИ
Византийское наследство
Всякий человек, который хотя бы поверхностно знаком с Евангелием, понимает, что в Церкви Божьей не может быть лжи, и что правое поклонение Богу не сочетается с ложью. Церковь, как собрание верных, по несовершенству людскому может ошибиться в каком-то вопросе, но должна и исправиться, потому что водима Духом Святым, направляющим и исцеляющим. Однако в случае отношения Русской Церкви к армянам, можно видеть не просто непродолжительное заблуждение, а нечто гораздо худшее. В основе негативного отношения РПЦ к Церкви Армянской, лежит более чем тысячелетняя конфессиональная клевета, черпающая себе материал в искажении исторических фактов, в невероятном по своим масштабам богословском подлоге и в банальных бабьих баснях (1Тим.4:7).
Сегодня, как и тысячу лет назад, редкая богословская статья, что призвана показать русскому человеку, каково оно православие, не обратит внимания своих читателей на «еретизм» армян. Даже если эта статья никаким боком к теме Армянской Церкви не относится, ее автор, объясняя читателям какие-нибудь «догматы», непременно кинет в сторону армян пару комков грязи. Складывается впечатление, что апологетам «православного» богословия ААЦ просто мешает выполнять свою работу. Вероятно, тут срабатывает «правило белой собаки» из армянской поговорки, когда спящая рядом с продавцом шерстью белая собака, самим своим присутствием мешает ему уверять потенциальных покупателей в том, что продаваемая им шерсть самая белая в мире.
Причиной такого, откровенно нехристианского отношения РПЦ к армянам является ее конфессиональное предание, от которого нельзя отказаться, желая остаться в том самом «православии», к которому посчастливилось не принадлежать Армянской Церкви. Дело в том, что не русские придумали пугать самих себя «армянскими ересями». Это так русских напугали их духовные учителя – греки. Между РПЦ и ААЦ нет противостояния, но оно было между Армянской Церковью и Византийской, от которой русские и приняли веру. Это был самый настоящий религиозно-политический конфликт, спровоцированный не только спорами о правильной вере, но и агрессивным отношением Ромейской империи ко всем христианским народам, которые не соглашались с тем, что истины христианства устанавливаются волею императоров и что всякий, кто не подчиняется кесарю «отпал от Церкви».
В разделенной Халкидонским собором Византийской Церкви, сторонники этого собора при поддержке государства стремились навязать свою веру всем, кто тот собор отвергал. Империи необходимо было отстоять халкидонскую веру как единственно возможную истину. В этом деле апологетам официального курса, в виду их собственной неправоты и отсутствия реальной аргументации в защиту своего мнения, очернение оппонентов было едва ли не единственным способом представить себя православными. И если в начале разделение проходило исключительно по отношению к халкидонской доктрине внутри самой Византийской Церкви, то впоследствии разделение оформилось по этническому принципу.
Навязываемый государством халкидонизм закрепился на Востоке за лояльными империи греками (к которым позже присоединились некоторые племена). Все другие древние христианские народы Востока, в том числе и пребывающие вне империи армяне, остались в дохалкидонской вере, недвусмысленно отвергая саму мысль о том, что Церковь Божья как-то зависит от желаний императоров и Римских пап, чье мнение те императоры отстаивали. Поскольку же разделение восточного христианства завершилось по модели «греки против всех остальных», то в имперской Церкви возникла и укрепилась порочная идея, согласно которой все, что не по-гречески, то ересь. Так сирийцы, египтяне, армяне и близкие к ним народы стали «еретиками» для тех, кто само христианство считал «греческой религией».
Естественно, греки не могли смириться с тем, что большая часть христианских народов Востока не признает их правоты и значимости. Во все века, пока существовала Византия, она всеми способами стремилась навязать свою веру нехалкидонитам. В ход шли и посулы всевозможных выгод, и угрозы. Но не помогли ей не только лукавые обещания, но и попытки обратить восточных христиан в свою веру насилием. И чем больше было попыток «просветить еретиков», тем больше греки развивали свою «православную» мифологию. В итоге вышло как в басне Крылова, когда голодная, но не сумевшая дотянуться до вожделенного винограда лисица, объявила тот виноград незрелым, способным лишь «оскомину набить».
Что касается русских, то они, как и все другие единоверческие им народы, принимая от Византии веру во Христа, вместе с этой верой, так сказать, в нагрузку, приняли еще и весь букет греческих конфессиональных мифов. Русь, включаясь в религиозное пространство Ромейской империи и становясь духовным вассалом греческих царей, брала на себя обязательство веровать так, как учат христианству греки, и никак иначе. Русские, получив из Византии «православное» предание, не могли выбирать, мол, это мы от вас принимаем, а это нет. Что «великие ромеи» им давали, то они и взяли, свято веруя, что полученное, в целом и без исключений, есть ничто иное, как божественная истина.
Как уже было сказано, греческая религиозная мифология создавалась не только об армянах, но и обо всех других «неправославных» народах. Но именно армяне и Армянская Церковь стали для русских своего рода «притчей во языцех». В отличие от неведомых русичам сирийцев и коптов, армяне имели контакты с Русью уже на заре образования этого государства и даже имели свою диаспору в Киеве. Римская Церковь, на момент крещения Руси и некоторое время после того, еще была «православной», а потому, все объяснения греков о том, кто такие еретики, сводились исключительно к армянской тематике.
В итоге, конфессиональные мифы об «отпавших от Церкви еретиках», будучи освященными статусом церковного предания, породили в русском народе самые дикие домыслы и сплетни об армянах и их Церкви. Это была обычная конфессиональная недобросовестность, но, в неофитском сознании русских, она трансформировалась в совершенно безумную идею – «Всяка ересь от армян!». И так повелось, что даже после «отпадения латинян от Церкви», для русских, по-прежнему главными «еретиками» оставались армяне.
Удивительно, но даже осуждаемые самой Армянской Церковью ереси, русскими стали приписываться армянам. Что говорить о евтихианстве или севирианстве, если армяне оказывались арианами!? Для русских, в их неофитском задоре, для этого было достаточно созвучия слов «армяне» и «арияне». Даже когда русские стали драться друг с другом из-за Никоновских реформ, старообрядческое двуперстие, никогда не практиковавшееся в ААЦ, самым неожиданным образом было объявлено официальной РПЦ «арменской ересью», а главным идеологом старообрядческого раскола, был провозглашен вымышленный персонаж под именем Мартин Армянин!
Сегодня, как и тысячу лет назад, редкая богословская статья, что призвана показать русскому человеку, каково оно православие, не обратит внимания своих читателей на «еретизм» армян. Даже если эта статья никаким боком к теме Армянской Церкви не относится, ее автор, объясняя читателям какие-нибудь «догматы», непременно кинет в сторону армян пару комков грязи. Складывается впечатление, что апологетам «православного» богословия ААЦ просто мешает выполнять свою работу. Вероятно, тут срабатывает «правило белой собаки» из армянской поговорки, когда спящая рядом с продавцом шерстью белая собака, самим своим присутствием мешает ему уверять потенциальных покупателей в том, что продаваемая им шерсть самая белая в мире.
Причиной такого, откровенно нехристианского отношения РПЦ к армянам является ее конфессиональное предание, от которого нельзя отказаться, желая остаться в том самом «православии», к которому посчастливилось не принадлежать Армянской Церкви. Дело в том, что не русские придумали пугать самих себя «армянскими ересями». Это так русских напугали их духовные учителя – греки. Между РПЦ и ААЦ нет противостояния, но оно было между Армянской Церковью и Византийской, от которой русские и приняли веру. Это был самый настоящий религиозно-политический конфликт, спровоцированный не только спорами о правильной вере, но и агрессивным отношением Ромейской империи ко всем христианским народам, которые не соглашались с тем, что истины христианства устанавливаются волею императоров и что всякий, кто не подчиняется кесарю «отпал от Церкви».
В разделенной Халкидонским собором Византийской Церкви, сторонники этого собора при поддержке государства стремились навязать свою веру всем, кто тот собор отвергал. Империи необходимо было отстоять халкидонскую веру как единственно возможную истину. В этом деле апологетам официального курса, в виду их собственной неправоты и отсутствия реальной аргументации в защиту своего мнения, очернение оппонентов было едва ли не единственным способом представить себя православными. И если в начале разделение проходило исключительно по отношению к халкидонской доктрине внутри самой Византийской Церкви, то впоследствии разделение оформилось по этническому принципу.
Навязываемый государством халкидонизм закрепился на Востоке за лояльными империи греками (к которым позже присоединились некоторые племена). Все другие древние христианские народы Востока, в том числе и пребывающие вне империи армяне, остались в дохалкидонской вере, недвусмысленно отвергая саму мысль о том, что Церковь Божья как-то зависит от желаний императоров и Римских пап, чье мнение те императоры отстаивали. Поскольку же разделение восточного христианства завершилось по модели «греки против всех остальных», то в имперской Церкви возникла и укрепилась порочная идея, согласно которой все, что не по-гречески, то ересь. Так сирийцы, египтяне, армяне и близкие к ним народы стали «еретиками» для тех, кто само христианство считал «греческой религией».
Естественно, греки не могли смириться с тем, что большая часть христианских народов Востока не признает их правоты и значимости. Во все века, пока существовала Византия, она всеми способами стремилась навязать свою веру нехалкидонитам. В ход шли и посулы всевозможных выгод, и угрозы. Но не помогли ей не только лукавые обещания, но и попытки обратить восточных христиан в свою веру насилием. И чем больше было попыток «просветить еретиков», тем больше греки развивали свою «православную» мифологию. В итоге вышло как в басне Крылова, когда голодная, но не сумевшая дотянуться до вожделенного винограда лисица, объявила тот виноград незрелым, способным лишь «оскомину набить».
Что касается русских, то они, как и все другие единоверческие им народы, принимая от Византии веру во Христа, вместе с этой верой, так сказать, в нагрузку, приняли еще и весь букет греческих конфессиональных мифов. Русь, включаясь в религиозное пространство Ромейской империи и становясь духовным вассалом греческих царей, брала на себя обязательство веровать так, как учат христианству греки, и никак иначе. Русские, получив из Византии «православное» предание, не могли выбирать, мол, это мы от вас принимаем, а это нет. Что «великие ромеи» им давали, то они и взяли, свято веруя, что полученное, в целом и без исключений, есть ничто иное, как божественная истина.
Как уже было сказано, греческая религиозная мифология создавалась не только об армянах, но и обо всех других «неправославных» народах. Но именно армяне и Армянская Церковь стали для русских своего рода «притчей во языцех». В отличие от неведомых русичам сирийцев и коптов, армяне имели контакты с Русью уже на заре образования этого государства и даже имели свою диаспору в Киеве. Римская Церковь, на момент крещения Руси и некоторое время после того, еще была «православной», а потому, все объяснения греков о том, кто такие еретики, сводились исключительно к армянской тематике.
В итоге, конфессиональные мифы об «отпавших от Церкви еретиках», будучи освященными статусом церковного предания, породили в русском народе самые дикие домыслы и сплетни об армянах и их Церкви. Это была обычная конфессиональная недобросовестность, но, в неофитском сознании русских, она трансформировалась в совершенно безумную идею – «Всяка ересь от армян!». И так повелось, что даже после «отпадения латинян от Церкви», для русских, по-прежнему главными «еретиками» оставались армяне.
Удивительно, но даже осуждаемые самой Армянской Церковью ереси, русскими стали приписываться армянам. Что говорить о евтихианстве или севирианстве, если армяне оказывались арианами!? Для русских, в их неофитском задоре, для этого было достаточно созвучия слов «армяне» и «арияне». Даже когда русские стали драться друг с другом из-за Никоновских реформ, старообрядческое двуперстие, никогда не практиковавшееся в ААЦ, самым неожиданным образом было объявлено официальной РПЦ «арменской ересью», а главным идеологом старообрядческого раскола, был провозглашен вымышленный персонаж под именем Мартин Армянин!
