«ПРАВОСЛАВНЫЕ» МИФЫ ОБ АРМЯНСКОЙ ЦЕРКВИ
III-3
III-3
МИФ О НЕСПОСОБНОСТИ АРМЯН ПОНЯТЬ ПРАВОСЛАВИЕ
Знали ли армяне греческий язык?
Сюжет о поголовном незнании армянами времен Халкидона греческого языка, или о его крайне неудовлетворительном знании, является ярким и важным элементом «православного» мифа о неспособности армян понять халкидонское вероопределение и все греко-византийское «православное» богословие в целом. В то же время, именно этот сюжет является нагляднейшим доказательством глупости самих создателей антиармянской мифологии. Следует предположить, что «православные» мифоверы представляют греческий язык времен Византии не языком межнационального общения в Передней Азии, а редкостной невидалью, типа языка затерявшегося в Амазонии малочисленного племени индейцев. Чтобы понять нелепость такого мнения достаточно провести аналогию, по которой пришлось бы представить, что в современной Армении нет ни одного человека, способного понять текст написанный по-русски.
Согласно мифу армяне забыли греческий язык, как только «отошли от греков». Но даже если бы религиозный раскол между греками и армянами произошел еще до Халкидона, то невозможно себе представить, что из-за этого на всех армян напала внезапная амнезия. Отсутствие религиозного единства не отменяет общения между народами. Даже во времена межцерковной конфронтации и войн, общение между армянами и греками все равно было активным на всех уровнях. Возможно, грекам было мало поводов знать армянский язык, как мало поводов его знать русским. Но армяне тогда знали греческий так же, как они сегодня знают русский. Если же учесть, что под Византией находились целые области Западной Армении, где население было вынужденно двуязычным, то миф о неспособности армян прочитать один греческий текст, предстает окончательным свидетельством безумия создателей этого мифа.
Возможно, авторы мифа увязывают «забывчивость» армян с тем, что в начале пятого века Месропом Маштоцем (+440) была создана армянская письменность, и богослужение Армянской Церкви до того бывшее греческим и сирийским перешло на армянский язык? Ведь можно представить, что если до арменизации богослужения даже крестьяне в глухих деревнях, никогда в глаза не видевшие греков вынуждены были слушать Священное Писание на греческом, то после этого уже и их священникам не было никакой нужды знать греческий язык? Может быть, как раз за прошедшие чуть менее половины столетия от создания армянской письменности до Халкидона греческий язык подзабыли даже богословы Армянской Церкви, и общий уровень знания греческого среди армян был недостаточным для понимания богословских текстов?
В этом, безусловно, можно было бы углядеть логику, если бы не одно большое «Но», которое в истории Армении именуется как «Золотой век армянской письменности и переводческой деятельности». Создатели мифа, по своему невежеству, вряд ли знали о том, что в обсуждаемом пятом веке, не взирая на все исторические бедствия армян (потеря государственности, хищнический раздел Армении между Византией и Персией, полувековая война армян с персами за право остаться христианами), в Армении прославилась целая плеяда поистине великих переводчиков с греческого языка. Вопреки «православной» мифологии реальность такова, что после создания армянской письменности знание греческого в Армянской Церкви не понизилось, но наоборот, многократно повысилось!
Для максимально совершенного перевода Священного Писания и богослужебных текстов, отцы армянского просвещения Месроп Маштоц и католикос Саак Партев (387–439) послали своих учеников в Византию для совершенствования в науках и языках. Они обучались в Константинополе, Афинах, Антиохи, Александрии и других центрах античной учености, и многие из них вернулись с лавровыми венками. Некоторые ученики Маштоца и ученики его учеников, стали не только продолжателями дела своего наставника, но преемниками святому Сааку на престоле католикосов Армении. Наиболее прославившимися на поприще переводческой и просветительской деятельности пятого и начала шестого веков, являются – католикос Овсеп Вайоцдзорци (440–452), Овсеп Пахнаци, Езник Кохбаци, Корюн, Егише, Мовсес Хоренаци, католикос Гют Арахезаци (461–478), католикос Ованнес Мандакуни (478–490), Давид Анахт.
Маштоцем и его учениками на армянский язык были переведены не только Библия и богослужебные тексты, но и труды величайших отцов Вселенской Церкви и античных философов. Многие письменные памятники античной цивилизации и богословские труды раннего христианства потерянные на языке оригинала, сохранились для человечества именно благодаря армянским переводам. Об уровне переводов этой эпохи можно судить уже потому, что знаменитый французский востоковед и лингвист Матурен Вейсьер де Лакроз (+1739) назвал перевод Библии на армянский язык «королевой переводов». Переводческая деятельность Маштоца и его последователей, а также их вклад в создание оригинальной национальной литературы оцениваются настолько высоко, что Армянская Церковь причислила их к лику святых, и установила национально-церковный праздник Святых Переводчиков.
В контексте байки о неспособности армян понимать греческий язык, особое внимание стоит обратить на личность вардапета и философа Давида Анахта, известного в греческих источниках и как Давид Армениос. Давид, уже в зрелые годы, будучи состоявшимся переводчиком и богословом Армянской Церкви, видимо не догадываясь о том, что «армяне отошли от греков и разучились их понимать» настолько увлекся эллинской философией, что на долгие годы уехал учиться этому искусству в Византию. Он был учеником руководителя Александрийской философской школы Олимпиодора Младшего (+570) – последнего языческого неоплатоника. После этого он жил и совершенствовал свое искусство в Афинах и Константинополе, где и получил свое прозвище «Анахт» (Непобедимый), как свидетельство своей непобедимости в философских диспутах с греками.
Впрочем, следует отметить, что увлечение Давида Анахта неоплатонизмом и его философские состязания с греками не рассматриваются Армянской Церковью как нечто важное и нужное для христианской веры. Более того, он принял на себя епитимию за многолетнее отсутствие в Армении и небрежение своим статусом священника и учителя Церкви. Богословие Армянской Церкви старается не отходить от простых и ясных евангельских понятий и принципиально избегает излишнего влияния античной философии на учение Церкви. Более того, именно неоплатонизм признается Армянской Церковью наименее подходящей для изъяснения христианского учения философией, прямо противоречащей не только армянскому богословию, но и самому здравому смыслу.
Тем не менее, вне христианского контекста, значительность оригинальных философских трудов Давида Анахта ставит его на один уровень с величайшими философами всех времен. Его пример как прославившего Армению интеллектуала – это своего рода оплеуха тем, кто пытается выстроить конфессиональную апологию на нелепых баснях и порочной теории превосходства одного народа над другими. Возвращаясь же к теме знания армянами греческого языка, остается лишь добавить, что уровень этого языка у Анахта таков, что внушает некоторым любителям всего эллинского сомнения в его армянском происхождении, вынуждая делать предположения о том, что он просто таки должен был бы быть греком. Понятно, что и это не более чем следствие их веры в расовую неполноценность армян, которые по сравнению с греками представляются прячущимися по пещерам неандертальцами.
