«ПРАВОСЛАВНЫЕ» МИФЫ ОБ АРМЯНСКОЙ ЦЕРКВИ
VII-4
МИФ ОБ ОТПАДЕНИИ АРМЯНСКОЙ ЦЕРКВИ ОТ ЦЕРКВИ
Церковь от апостолов до конфессионального разделения
Миф об отпадении Армянской Церкви от Церкви является ничем иным, как рудиментом византийской экклесиологии. «Великие ромеи» серьезно считали, что их имперская Церковь – это и есть вся Вселенская Церковь, и если армяне не зависят от империи, то они отпали от Церкви. Не взирая на наличие патриархатов, идеологами имперской формы христианства Церковь понималась как единая глобальная организация, отпавшая часть от которой автоматически перестает быть этой организацией. Именно такое представление об организационно единой Церкви породило папизм, с его мифом о «кафедре Петра» и претензиями на владычество во Вселенной. Но печальная для сторонников такой экклесиологии реальность та, что апостолы не строили Церковь в виде единой организации. Более того, они не создавали даже поместных Церквей, которые начали бы обособляться одна от другой, а потом выяснять, кто остался Церковью, а кто отпал.
Церковь времен апостолов и некоторое время после них представляла собой множество отдельных городских общин, которые принято называть парикийными Церквями. Упоминаниями о таких городских Церквях полон Новый Завет. Каждая парикийная Церковь в организационном смысле была независимой от других, подобных ей Церквей, а их епископы имели над собой только Бога, и в своем служении формально не подчинялись даже рукоположившим их апостолам. По факту парикийная община была самодостаточной церковной единицей, в себе содержавшей всю полноту Церкви Божьей, как отдельная частица Святых Даров являет всего Христа. Но как это всегда случается в человеческих сообществах, среди множества равных и независимых найдется тот, кто поубавит у остальных независимости и подчинит всех себе.
Совершенно естественно, что епископы крупных городов обладали большим авторитетом и влиянием в Церкви, нежели епископы городов мелких. В итоге произошло то, что должно было произойти – епископ областного центра (митрополии), с его влиянием во всем регионе, постепенно стал восприниматься как духовный глава над всеми церковными общинами области, с соответственным подчинением ему епископов остальных городов. Так независимая церковная единица сместилась с епископской общины на митрополию, которая стала тем, что уже могло бы быть названо поместной Церковью. Этот затяжной процесс происходил в разных местах по-разному, но официально метрополитанская структура была закреплена на Никейском, Первом Вселенском соборе, где статус митрополий был установлен шестым каноном.
В своей книге «Строительные леса Церкви: На пути к постструктурной экклесиологии» о процессе развития церковного устройства и последствиях этого процесса пишет доктор философии и кандидат богословия архимандрит УПЦ Кирилл Говорун:
«В истории Церкви было несколько итераций формирования глобальных административных систем. Каждая из них имела свои плюсы и минусы. Например, одна из самых ранних систем – митрополичья (по-нашему областная, когда общины были сгруппированы в рамках одной римской области - епархии)… Переход Церкви на митрополичью систему управления в 3-4 веках (закрепленный на Никейском соборе) был самым радикальным скачком в эволюции административных структур. Одной из черт этого скачка стало принятие из римского мира территориального принципа организации. В результате община перестала быть краеугольным камнем Церкви, и была вытеснена единицей территориальной площади. Понятие канонической территории стало основной единицей измерения Церкви. Церковь из партикулярной превратилась в поместную».
С утверждением метрополитанской системы, процесс объединения в имперской Церкви не завершился. На Константинопольском, Втором Вселенском соборе были заложены предпосылки к формированию патриархатной системы, в которой уже сами митрополии соединялись под властью нескольких патриархов. В третьем каноне собора к трем помянутым в Никее статусным кафедрам Александрии, Рима и Антиохии была добавлена кафедра новой столицы империи – Константинополя, причем сразу с поставлением ее на второе место по чести после Рима. Этим в пока еще духовно единой имперской Церкви была введена этакая «табель о рангах», в которой устанавливался порядок следования великих епископских кафедр по степени их авторитетности. Архимандрит Кирилл Говорун пишет о процессе объединения церковных структур так:
«… произошло укрупнение митрополичьих округов в супра-митрополичьи системы – сначала диоцезальную, а потом и патриаршую. В результате в пятом веке начала формироваться система пяти патриархатов – Пентархия».
Окончательно система патриархатов устанавливается уже на соборе Халкидонском, где Иерусалимский епископ, ради повышения статуса Святого города, провозглашается пятым патриархом. Там же, на Халкидоне, вопреки протестам и игнорированию со стороны римской делегации, Константинопольская кафедра получает реальные властные полномочия, что епископу «нового Рима» давало потенциальную возможность не только стать главным патриархом Византии, но и объединить под своей властью всю имперскую Церковь, опустив с первого места в табели о рангах папу Римского. Однако, вопреки планам окончательного слияния имперской Церкви в единую организацию с общим духовным главой, система пяти патриархатов привела не к еще большему объединению, но, напротив, к распаду, начавшемуся с Халкидонского разделения. Архимандрит Кирилл Говорун:
«Она же (петархия) создала предпосылки для первой великой схизмы по поводу Халкидонского собора. В результате Церковь оказалась разделенной по линиям патриархатов: Римского и Константинопольского с одной стороны (за Халкидон), и Александрийского и Антиохийского с другой (против Халкидона). Маленький Иерусалимский анклав примкнул к Халкидону, но не сильно повлиял на глобальное разделение христианства. Патриархаты были гораздо крупнее, чем митрополии, поэтому и разделение между ними носило более глобальный характер, заложив фундамент самой долговечной схизмы в истории христианства».
Вопреки «православной» истории, по которой Халкидон торжествовал по всей Вселенской Церкви, Александрийский и Антиохийский патриархаты отвергли этот собор. Не взирая на репрессии со стороны государства, Церкви Египта и Сирии остались в дохалкидонской вере, из-за чего, не видя иного решения возникшей проблемы, империя вынуждена была создать там для себя параллельные халкидонитские патриархаты. Естественно, эти новодельные патриархаты с малочисленной паствой не могли иметь того веса в имперской иерархии, который был у исторических патриархатов Александрии и Антиохии. Поэтому само их существование зависело от лояльности Константинополю, чей патриарх по факту становился единоличным главой Византийской Церкви. Архимандрит Кирилл:
«Наконец, к началу средневековья Церковь разделилась на две монархии: с Римом и Константинополем в центре. Остальные патриархаты в этих монархиях были номинальными. Чем больше унифицировалась церковная жизнь в рамках этих монархий, тем больше отличались друг от друга сами монархии, пока не разорвали отношения друг с другом».
Объявив нехалкидонские Церкви «отпавшими от Церкви», Рим и Константинополь вошли в последнюю и тупиковую стадию своего сосуществования. Логика процесса была в том, что или папа Римский, или патриарх Константинопольский, в итоге должен был бы стать единоличным духовным главою над всей Вселенской, по имперским представлениям, Церкви. Но в этой-то борьбе за статус «Вселенского патриарха» между Римом и Константинополем нашла коса на камень. Константинополь мнил себя центром Вселенной, а Рим и не думал поступаться своим первым местом, тем более что глубоко увяз в собственной экклесиологической мифологии с ее «кафедрой Петра». Это противостояние и привело к тому, что они объявили друг друга отпавшими от Церкви, а самих себя той самой организационно единой Церковью, от которой все отпадают, а сама она от себя отпасть не может.
Но и такое «счастье» не длилось долго. Искусственное, державшееся на мифологии организационное единство внутри этих отдельных Церквей, в конце концов, дало сбой. В период Реформации от Рима отделилась в протестантизм едва ли не большая часть церковных общин Западной Европы, которые, кто бы сомневался, тоже «отпали от Церкви». С гибелью Византии постепенно распалась и ее Церковь. Однако бессилие порабощенного иноверцами Константинопольского патриарха не позволило ему объявить вышедших из подчинения вассалов «отпавшими от Церкви». Сопротивляясь параду суверенитетов, посылая проклятия по поводу этнофилетизма, не состоявшийся «Вселенский» патриарх, дабы не остаться одному в своем стамбульском гетто, был вынужден признать уже по факту свершившиеся «православные» автокефалии.
