Воля и действия в Троице

«ПРАВОСЛАВНЫЕ» МИФЫ ОБ АРМЯНСКОЙ ЦЕРКВИ

IV-12

МИФ О МОНОФЕЛИТСТВЕ

Воля и действия в Троице

Апелляция халкидонитов-максимитов к единству воли в Троице является для них главным способом обоснования веры в природное воление. Логика этой апелляции в том, что если бы воля и действия относились к лицу, а не к природе, то в троичном по лицам Божестве, воль и действий было бы по три, что совершенно недопустимо. Но, если волит и действует одна на троих божественная природа, то в таком случае и при трех лицах исповедуется единство воли и действия, а во Христе, соответственно, при одном лице и двух природах, признается две воли и два действия. Отсюда два максимитских категоричных утверждения – если в Боге воля одна, то она природная, и, если воля природная, то во Христе две воли!

Тут нужно снова отметить, что многие современные халкидониты осознают нелепость самой мысли о волении и действии природы, из-за чего они пытаются истолковать волю и действие всего лишь как реализацию природного свойства личностью. Принять такое толкование не представляется возможным, поскольку это обессмысливает не только «главный аргумент» максимизма с переносом воли и действия с трех лиц Троицы на Ее единую природу, но и обессмысливает все это учение. С таким толкованием халкидонитам пришлось бы выбросить саму идею диофелиства и вернуться к нормальному пониманию воли, по которому воля конечно же по природе присуща разумной личности, но волит именно личность. О чем тогда полуторатысячелетний спор? 

Наверное, была бы глупа сама попытка найти в Евангелиях или апостольских Посланиях упоминание о «природных волях», как бы это не толковалось относительно Троицы. Священное Писание оперирует простыми общечеловеческими понятиями, и волю представляет так, как это понимают все люди, понятия не имеющие ни о Максиме Исповеднике, ни о его учении. Поэтому, пока кто-то расшифровывает максимовский софизм с «природной силой стремления к сообразному с природой и обнимающей свойства принадлежащие природе», Библия нам прямым текстом сообщает о личностных волях и действиях Отца, Сына и Духа Святого. Господь наш Иисус Христос лично и со всей определенностью опровергает языческую теорию максимизма о волящих природах, говоря, что есть Его воля, то есть личностная воля оплотившегося Бога Сына, и есть личностная воля Бога Отца:

«Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца» (Иоан.6:38).

Важно заметить, что указание Христа на Его сошествие с небес доказывает, что речь у Него здесь идет именно о сошедшем с небес Боге Сыне, а не о родившемся уже на земле человеке Иисусе, отличие воли Которого от воли Отца халкидониты могли бы объяснить тем, что это речь идет об отдельной воле человеческой природы. Человеческая природа была принята божественным Логосом от земной Матери, а не принесена с небес. Как бы не надеялись халкидониты на аргументацию, выводимую из тринитарного догмата, именно в контексте триадологии особо наглядно вскрывается максимитская проблема субъектов воли и действия. Современные халкидониты пытаются выискать в речах и письмах Максима Исповедника хотя бы какие-то зацепки, дабы представить субъектами воли и действия лица Божества, но вся их аргументация вновь и вновь строится так, что вопреки Писанию и здравому смыслу волящими и действующими оказываются природы.

Единство воли и действия Отца и Сына и Духа Святого несомненно, но Евангелие нам показывает, что единство это не от того, что субъект воления в Троице один, коим в греко-халкидонизме может пониматься только божественная природа. Единство воли и действия в триедином Боге признается от того, что три субъекта воления и действия, коими являются лица Троицы, волят и действуют едино. Логика же максимитов в том, что, видя отличаемое от воли Отца воление Христа, они понимают это не как личностное воление воплощенного Бога Слово, но как проявление отдельной человеческой воли. Проблема халкидонитов усугубляется еще и тем, что по их догматике Христос – это только божественное лицо или, как они еще говорят, ипостась, а человечество в Нем явлено только в виде природы. Стало быть, уж если что и волит во Христе по-человечески, то это именно природа, но никак не Личность, которая только Бог.

«Я ничего не могу творить Сам от Себя. Как слышу, так и сужу, и суд Мой праведен; ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца» (Иоан.5:30).

Очевидно, что Этот «Я» не природа, а Личность – Сам Божественный Логос, родившийся от земной Матери и ставший человеком. Природа не может говорить о себе «Я» и «Моя». Это «Я» есть единое самосознание прежде просто божественной, а в воплощении богочеловеческой Личности, Которая волит одним Своим волением, без всякого разделения на две самосознающие, разумные и говорящие природы. Конечно, апологеты максимизма понимают абсурдность ситуации с говорящей природой, и потому пытаются объяснить так, что это не человеческая природа во Христе говорит: «Я ничего не могу творить Сам от Себя», а говорит это Сам Христос, но «по человеческой природе». Что означает это «говорить по природе», вряд ли понимают даже те, кто это придумал. Но если все же представить себе, что единый Христос говорил в разное время «по природам», то как Бог, то как человек, то абсурдность ситуации от этого не уменьшается.

Создатели теории разделения Христа по природам не учли элементарного логического правила, по которому отсутствие чего-то или неспособность кого-то с одной стороны, теряют значение в силу наличия и способности с другой. Например, если художник не умеет рисовать левой рукой, но умеет рисовать правой, то это означает, что он умеет рисовать. Или, если в одном тюбике у него нет красной краски, а в другом она есть, то у художника есть красная краска. Так и единый Христос в Своем волении и действии. Согласившись с утверждением о волении личности, но «по природе», приходится признать, что если Господь по человеческой природе говорил: «Я ничего не могу… не ищу Моей воли», то Он же, по божественной природе, которую разделяет с Отцом, должен был бы сказать: «Я все могу… ищу воли Своей». Все это приводит к богохульной мысли, что Христос, будучи всемогущим воплощенным Богом, попросту лгал людям, поскольку на самом деле все мог, и действовал именно по Своей воле.

Подобных недоразумений не возникает, если признать, что субъект воления не один, что есть воля Бога Отца и есть воля Бога Сына, как до воплощения, так и после. Писание свидетельствует, что именно в Своей неразделяемой богочеловеческой полноте Христос исполняет волю пославшего Его небесного Отца, а не Свою личную, и ничего Сам от Себя, ни как человек, ни как Бог творить не может, если о том не волит Отец. В том и оказывается единство воли и действия Отца и Сына, что Сын во всем следует воле Отца, и этим делает свою волю тождественной воле Отца. Христос подлинно ортодоксальной веры – Бог ставший человеком, а не некое условное соединение автономно думающих, волящих и действующих Бога и человека, названных «природами» только для того, чтоб формально не исповедовать двух ипостасей, в чем проглядывает неудавшаяся попытка идеологов халкидонизма скрыть родственность их доктрины с отвергнутым несторианством.

Беседующий с людьми евангельский Иисус Христос не есть некий, существующий отдельно от Бога Слова человек, который чего-то не может и не ищет своей воли, покуда все могущий, но самоустранившийся Бог Слово со Своей божественной волей скромно молчит в сторонке, не вмешиваясь в разговор. Христос есть Сам Бог всемогущий даже во плоти, но добровольно умаливший Себя и понесший на Себе немощи человеческой природы. Бог Сын как Личность не переставая быть Богом стал истинным человеком, и именно поэтому Он Сам, не чуждый естественного для людей внутреннего борения от осознания предстоящих страданий и смерти, молясь в Гефсиманском саду Своему небесному Отцу, мог сказать не как человеческая природа, а как единая богочеловеческая Личность:

«Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет» (Лук.22:42).