«ПРАВОСЛАВНЫЕ» МИФЫ ОБ АРМЯНСКОЙ ЦЕРКВИ
II-24
II-24
МИФ О МОНОФИЗИТСТВЕ АРМЯН
Разномыслие халкидонитов «кирилловцев»
Во что бы себе не веровали халкидониты, но их «Четвертый Вселенский» собор вовсе не продолжил развитие христианской догматики, преемствуя Третьему Вселенскому собору, но пошел против него, как пошел и против богословия святого Кирилла. Освящение в имперской Церкви диофизитства без отвержения Эфеса и осуждения Кирилла Александрийского, как апологета миафизитской христологии, привело к тому, что в халкидонизме был порожден неисправимый парадокс. Этот парадокс по сей день вынуждает апологетов Халкидона как-то приспосабливаться к тому, что они признают равно Вселенскими и православными два, противоречащих друг другу собора, почитая святым отцом того, чье богословие противоречит их собственной вере.
Почитание главного теоретика миафизитства, при категоричном отвержении самого миафизиства спровоцировало когнитивный диссонанс в головах идеологов официальной имперской веры. По этой причине халкидонизм разделился сам в себе на два антогонистических в их крайних проявлениях, хотя и неформальных течения криптонесториан и «кирилловцев». Степень преданности последних святому Кириллу и мера их согласия с его богословием тоже единообразием не отличаются. Объединяет их только одно – стремление представить Кирилла Александрийского диофизитом. Разброс мнений в лагере халкидонитов «кирилловцев» таков, что на одном его конце почитают лишь имя Кирилла, ничего из его учения не вынося, а на другом конце готовы перенять и адаптировать в халкидонизме все миафизитское богословие.
Здесь никто не говорит об «аполлинариевой» или «псевдо-афанасиевой» формуле. Напротив, исповедание «миа физис» признается исключительно православным. Однако неспособность греко-халкидонитов к достижению единства мнений хоть в чем-то, сказалась и на том, что их «кирилловцы» не смогли дать единого толкования Кирилловой формуле. Многие отцы халкидонизма и просто рядовые богословы пытались по-своему истолковать «миа физис», что только усугубляло разброд во мнениях. Ведь у каждой новой версии халкидонитского объяснения миафизитской формулы были свои серьезные недостатки. Естественно, теперь апологетам греко-халкидонизма, вдобавок ко всему, приходится решать еще и проблему разномыслия по поводу такого маленького выражения.
В своей статье «Основные вопросы полемики с представителями Армянской Апостольской Церкви на современном этапе» выпускник Московской Духовной Академии священник Сергий Лысый пытается упростить ситуацию с разномыслием отцов халкидонизма относительно учения Кирилла Александрийского. Потому через достаточно грубое обобщение сводит все варианты толкования формулы «миа физис» к двум направлениям. Причем, представляет он как «традиционное» направление вариант толкования, сторонником которого является сам. Впрочем, в этом с отцом Сергием можно согласиться, если говорить не о традиционности, а о большей распространенности:
«Всего в рассмотренных посланиях святого Кирилла существует порядка десяти мест, где он достаточно убедительно учит об одной природе Слова воплощенной. Каким же образом на эти аргументы представителей ААЦ отвечают православные полемисты сегодня? Можно выделить два направления апологии диофизитства александрийского святителя. Первое направление является традиционным, его придерживалось большинство святых отцов и церковных писателей постхалкидонской эпохи. Оно предполагает диофизитскую расшифровку самой формулы "миа физис". Второе направление, на наш взгляд, можно назвать концептуальным. Оно связано с формальным признанием одноприродия в высказываниях святого Кирилла, однако указывает, что формулу «миа физис» святитель использовал исключительно для опровержения несторианского диофизитства и обозначения ипостасного единства Христа, не отвергая при этом диофизитства в смысле "восточных"».
Это может показаться невероятным, но некоторые авторитетные отцы халкидонизма действительно понимали формулу «миа физис» вполне по-миафизитски, говоря о единстве природы воплощенного Логоса именно как единстве двух природ. То есть они понимали формулу Кирилла именно так, как ее понимал сам святой Кирилл. Для Кирилла Александрийского исповедание единства природы во Христе служило ни для чего иного, как для опровержения несторианского разделения в Господе. Именно так, например, понимал Великого александрийца святой Ефрем, патриарх Антиохийский (527–545):
«Если кто душой и устами не исповедует единой воплощенной природы Бога Слова против Нестория, отделяющего друг от друга природы Господа, – тому да будет анафема!».
Среди почитавших Кирилла Александрийского халкидонитских отцов числится и Максим Исповедник (+662). Максим усугубил раскол Церкви, добавив к халкидонскому диофизитству еще и проблему диофелитства, тем не менее, среди всех халкидонитов именно ему принадлежит наиболее адекватное изъяснение Кирилловой формулы:
«Рассматривая премудрое устроение тайны и желая указать, что сошедшиеся природы и после соединения сохранили различие, мы единственно в этом смысле утверждаем, что их две, употребляя число лишь созерцательно, для изъявления различия; а чтобы точнейшим образом обозначить образ неизреченной тайны соединения, утверждаем единую природу воплотившегося Бога Слова».
«Рассматривая премудрое устроение тайны и желая указать, что сошедшиеся природы и после соединения сохранили различие, мы единственно в этом смысле утверждаем, что их две, употребляя число лишь созерцательно, для изъявления различия; а чтобы точнейшим образом обозначить образ неизреченной тайны соединения, утверждаем единую природу воплотившегося Бога Слова».
К сожалению, подобное понимание не могло стать в халкидонизме нормой. С явно миафизитскими представлениями апологетам халкидонского диофизитства было бы невозможно объяснить причины устроенного их предшественниками раскола Церкви. И уж тем более при таком понимании было бы невозможно доказать, что «монофизиты не правильно понимают Кирилла». Верующим в Кирилла, как в диофизита необходимо было доказать, что его формула «миа физис» именно диофизитская, и никаких «монофизитских» толкований категорически не допускает. То есть, халкидонитам «кирилловцам» просто необходимо было дать свое «правильное» толкование Кирилловой формуле.
Одно из «правильных» пониманий было выведено через послание Прокла, архиепископа Константинопольского (434–446/447). В «Томосе к армянам о вере» Прокл говорит не о единой природе, а о единой ипостаси Бога Слово воплощенной. Отсюда и возникла идея, что этим Прокл поправил Кирилла Александрийского в терминологии, ибо Кирилл был настолько невежественен и неразборчив, что не отличал природу от ипостаси, и, говоря об одной природе, на самом деле подразумевал одну ипостась. Это, по мнению сторонников такого толкования формулы «миа физис», отводит от Кирилла подозрения в монофизитстве. Правда, каким образом Кирилл с якобы своим исповеданием одной, не отличимой от природы ипостаси становится диофизитом, ответа не дается.
Это толкование своих же коллег отвергалось уже преподобным Иоанном Дамаскиным. В своем «Точном изложении православной веры» (ТИПВ) преподобный Иоанн писал:
«Итак, здесь природу Слова он (Кирилл) употребил в смысле природы. Ибо если бы он принял природу за ипостась, то не было бы неуместно сказать это и без "воплотившаяся", ибо, говоря просто об одной ипостаси Бога Слова, мы не погрешаем. Подобным же образом и Леонтий Византийский понял изречение относящимся к природе, а не к ипостаси».
Доказывая вслед Леонтию Византийскому, что речь в формуле идет именно о природе, а не об ипостаси, Дамаскин дает иное, действительно диофизитское толкование выражению «миа физис». О чем и пойдет речь дальше.
«Итак, здесь природу Слова он (Кирилл) употребил в смысле природы. Ибо если бы он принял природу за ипостась, то не было бы неуместно сказать это и без "воплотившаяся", ибо, говоря просто об одной ипостаси Бога Слова, мы не погрешаем. Подобным же образом и Леонтий Византийский понял изречение относящимся к природе, а не к ипостаси».
Доказывая вслед Леонтию Византийскому, что речь в формуле идет именно о природе, а не об ипостаси, Дамаскин дает иное, действительно диофизитское толкование выражению «миа физис». О чем и пойдет речь дальше.
