«ПРАВОСЛАВНЫЕ» МИФЫ ОБ АРМЯНСКОЙ ЦЕРКВИ
VII-7
МИФ ОБ ОТПАДЕНИИ АРМЯНСКОЙ ЦЕРКВИ ОТ ЦЕРКВИ
Ветка возомнившая себя Древом
Чтобы понять несостоятельность намертво увязанного на всем греко-византийском учения о Вселенской Церкви, русскому или иному «православному» человеку нужно суметь абстрагироваться экклесиологического пустословия идеологов и апологетов своей конфессии. Ему необходимо осмыслить понимание многообразной в народах Церкви с помощью простого и доходчивого образа, который дает нам в своем послании к Римлянам (11) апостол Павел. Красивой аналогией Древа Израилева и его ветвей, боговдохновенный писатель показывает нам преемственность христианской Церкви от ветхозаветной религии и объясняет, что принявшие Иисуса Христа народы из язычников являются привитыми к Маслине народа Божьего дикими ветвями.
Если этот библейский образ увязать с реальной историей, то окажется, что самими апостолами к Древу Церкви одновременно с ветвью греков были привиты ветви сирийцев, египтян, армян и тех же, долго бывших грекам союзниками латинян. Это значит, что по такой «теории ветвей» греки ничем не отличаются от других древних народов, принявших веру непосредственно от учеников Христовых. Эти народы независимо друг от друга привитые к Древу Израиля связаны между собой лишь тем, что каждый в равной степени является «общником корня и сока маслины» (Рим.11:17). Русских же, равно как и другие народы второго эшелона христианизации, по такой схеме можно представить как ветки привитые уже греками к своей греческой ветке. Есть народы привитые уже к русской ветке, которая сама является ответвлением на греческой ветке.
Благодаря политической мощи Византии грекам удалось некоторое количество народов привить к себе, что и создало в итоге единую в греческой вере и греческом же обряде конфессию. Ветвь латинян еще ветвистее, поскольку в силу иных, но также политических обстоятельств они привили к себе гораздо больше народов, нежели это сделали греки. Но представить, что та или другая отдельно взятая ветвь и есть все Древо, можно только при крайне запущенном конфессиональном самомнении. Именно это и произошло с латинянами и греками, хотя, в те времена, пока они еще между собой не рассорились, адепты имперской церковности не особо задавались вопросом о том, чья же ветка в итоге окажется всем Древом, а кто окажется «отпавшим от Церкви». Да и не думали они ни о каком Древе и ветвях, поскольку этот образ с их богословием никак не увязывался.
В условиях имперской унификации и централизации управления Церковью, всякое упоминание о Церквях-ветвях воспринималось как диверсия. Поскольку для Византийской Церкви не было иной Церкви помимо нее самой, ее богословие объявило апостольский образ ветвей-Церквей ересью. Ведь если вникнуть в имперскую экклесиологию, то Церковь нужно представлять не Древом с ветвями, а полированным мраморным столбом, на вершине которого стоит золоченный «божественный» император. Теперь же, после того как с гибелью Византии этот столб рухнул, похоронив под собой стоящего на его вершине венценосного божка, а из его обломков возникло несколько убежавших от Константинополя этно-государственных Церквей, «православным» поневоле приходится вспоминать о библейском образе Древа, понимая как ветви каждую их автокефалию.
Критики Армянской Церкви могут думать, что армяне, в отличие от греков и латинян не привили к себе другие народы. Но это не так. После официального принятия христианства Арменией, веру от нее официально приняли Грузия и Алвания Кавказская. Конечно, каноническое единство грузин и алванцев с армянами сложно сравнивать с тем числом народов, которых сумели к себе приобщить византийцы, поражая воображение «варваров» золотым сиянием величественных царьградских соборов. Но это было как раз то количество народов, которые только и можно было Армянской Церкви приобщить к себе, не имея такого политического влияния как у Церкви Византии. Сама история и географическое положение Армении не позволили ее Церкви привить к Древу Божьему больше народов.
Создав семью трех «закавказских» Церквей, Армянская Церковь не могла больше христианизировать народы, потому что у нее уже не было поля деятельности, ведь саму Армению со всех сторон окружали христианизированные страны. На Запад от Армении была Римская империя, а на Восток Персидская, где были свои Церкви, которые к пятому веку поделили христианскую «Вселенную» на сферы влияния, куда армянским миссионерам и при их желании вход был заказан. У Церкви Алвании Кавказской была некоторая возможность в конкуренции с византийцами нести Благую Весть к северу от Кавказских гор через Дербентские врата, и эта миссия имела место и свои положительные результаты. Вот только создать хотя бы еще одно христианское государство алванским миссионерам не позволила нескончаемо нестабильная политическая ситуация в регионе, где век за веком волны кочевников вытаптывали посеянное Слово Божье. Собственно, кочевники уничтожили и саму Алванию.
Что касается Грузии, то сегодня в различных изданиях «Истории Православной Церкви» распространяется утверждение, что она приняла веру от Византии и изначально была в каноническом единстве с Антиохийским патриархатом, от которого впоследствии получила автокефалию. Но это не более чем еще один «православный» миф, вытекающий из глубоко мифологизированной «православной» экклесиологии. На самом деле Грузинская Церковь являет собой уникальный для греко-халкидонитской конфессии пример униатской «православной» Церкви. Отделившись от канонического единства с Армянской Церковью, грузины из политических соображений в седьмом веке приняли халкидонизм и присоединились к Церкви Византии, и теперь свято веруют, что они с ААЦ не имели никаких отношений, всегда «были православными» и никогда «монофизитами не были».
Говоря о библейском образе Церкви как Древа и поминая историю Грузинской Церкви, приходится отметить и то, что более ничто так не обессмысливает этот образ, как конфессиональное униатство. Какой смысл в том, чтоб отламывать живые ветви на благодатном Древе и прививать их в другом месте того же Древа, чтоб они по-прежнему живились тем же соком Корня? Чем еще это можно оправдать, как не тем, что кое-кто перепутал веру в Христа с политической целесообразностью и будучи пораженным духом нездравого конфессионального самомнения и превозношения за своей веткой самого Древа не видит? Впрочем, нынче даже к Римским папам на их латинской ветке приходит осознание того, что они отнюдь не владыки всего Древа, а униатство бессмысленно и деструктивно, из-за чего они официально провозгласили отказ от заманивания в унию.
