Мнимое «евтихианство». Учение о капле уксуса растворяемой в море

«ПРАВОСЛАВНЫЕ» МИФЫ ОБ АРМЯНСКОЙ ЦЕРКВИ

II-13

МИФ О МОНОФИЗИТСТВЕ АРМЯН

Мнимое «евтихианство». Учение о капле уксуса растворяемой в море

Рассказ о Евтихии и «его учении» будет не полным, если не вспомнить о той самой капле уксуса в море, которая растворившись и исчезнув стала своего рода красочной иллюстрацией для так называемой евтихианской ереси. Почти полтора тысячелетия проповедники и апологеты халкидонизма рассказывали самим себе и всем вокруг о «монофизите» Евтихии, который, якобы не признавал Христа человеком, но учил, что Господь только Бог, ибо в Нем человеческая природа растворилась и исчезла в природе божественной, как капля уксуса растворилась и исчезла в море. Все в один голос возмущались: «Уууу... проклятый Евтихий-еретик! Эко сатанинское на нем наваждение! Это же нужно было придумать такое пагубное и богомерзкое лжеучение!», ну и прочее тому подобное и непременно гневное. Еще бы, ведь гнев, возмущенность и даже оскорбленность в связи с «попранной истиной» всегда являлись отличительным признаком «православия».

Но вот недоразумение – борцы с «монофизитством» не могли показать, где, когда и кому Евтихий говорил про каплю уксуса растворяемую в море. Константинопольский игумен любил препираться на богословские темы и изобличать еретиков, мнимых и действительных, но сам он богословом не был и богословских трактатов по себе не оставил. Скудные и весьма мутные сведения о богословских представлениях «создателя монофизитства» можно почерпнуть разве что из деяний осудившего его Константинопольского поместного собора, где ему приписали взаимоисключающие учения гностика Валентина и Аполлинария. Но и там ничего ни о каком уксусе и ни о каком море не говорится, как нет там ничего о растворении человечества Христова в Его божестве. Такое учение о растворении человеческой природы и превращении ее в божество просто приписано Евтихию халкидонитами через века, как часть общей их мифологии о монофизитстве.

И все же сама эта идея растворения чего-то в чем-то не есть выдумка халкидонитов. История христианского богословия и догматотворчества знает реальное учение о поглощении и фактическом превращении человечества Христова в божество, именно как капли уксуса растворившейся и превратившейся в морскую воду. Просто автор этого учения вовсе не проклятый всеми, кем только можно «создатель пагубных ересей» Евтихий, а как раз прославленный во всех исторических конфессиях как святой и один из величайших православных богословов и отцов Церкви Григорий, епископ Нисский (372–379). Образ претворения капли уксуса в море Григорий Нисский придумал и преспокойно использовал в своей работе «Опровержение мнений Аполлинария», даже не догадываясь, что через века его слова припишут другому, как яркое и выразительное пояснение к монофизитской ереси:

«Поелику вся тварь одинаково далеко отстоит от Божеской сущности, то как небесное, так и земное в одинаковой степени должно быть признаваемо чуждым естеству Отца. Остается, что разумнее всего мыслить о Боге то, что соответствует цели Его человеколюбия, а особенного имени Ему не изыскивать никакого, именовать же по тому (свойству), которое в Нем избыточествует и преобладает. Как бывает на море, если кто каплю уксуса пустит в море, и капля сия делается морем, изменившись по качеству в морскую воду; так и истинный Сын и Единородный Бог, свет неприступный, самобытная мудрость, и освящение, и сила и все высокое по имени и понятию, пребывает тем же, явившись людям во плоти. Поелику же плоть, пребывая плотью по своему естеству, претворилась в море нетления (как говорит Апостол, "пожерто будет мертвенное животом"), то вместе с нею и все, что являлось тогда как плотское, пременилось в Божеское и бессмертное естество; ни тяжести, ни вида, ни цвета, ни твердости, ни мягкости, ни очертания по величине, ни другого чего из видимого в ней тогда – ничего не остается; потому что вследствие примешения к Божеству уничиженность плотского естества принята в общение Божеских свойств».

Перед нами «евтихинство» в чистом его виде! Остается только гадать, думал ли тот, кто идею Нисского приписал Евтихию, что он этим делает древнего авторитетного богослова собственной конфессии закулисным теоретиком монофизитства. Зато мы можем наблюдать за тем, с каким рвением древние и современные «православные» авторы, начиная с самого Анастасия Синаита, пытались и пытаются отвести от святого Григория такие подозрения. Вот только их апология как всегда примитивна: «Григорий Нисский не был монофизитом! Он говорил не о том! Фраза про уксус и море вырвана из контекста! Просто святителя Григория нужно правильно понять!». Все эти словесные конвульсии не имеют смысла, так как всякий, кто умеет читать и не является адептом культа отцепоклонничества (то есть не имеет религиозной веры в непогрешимость отцов и не считает каждое их слово божественным откровением), сам может видеть, что именно Григорий Нисский написал.

Понятно, что Нисский не был монофизитом. Этого никто не говорит, а потому он не нуждается в такой топорной «апологии». Если не считать отцепоклонников, ни для кого не является секретом, что отцы Церкви, даже те, которых мы именуем Столпами Веры, иногда ошибались в суждениях и в выборе слов. Вряд ли можно найти такого богослова древности, у которого не нашлось бы чего-нибудь, что позже Церковью было объявлено если не ересью, то точно некорректным утверждением. Подобное объясняется тем, что отцы сами были в богословском поиске и искали формы выражения христианского учения, а потому среди многого правильного иногда говорили нечто, что не было принято Церковью. Часто некорректные высказывания случались у отцов в полемическом запале, когда, высказываясь против чего-то неверного, они сами забывали об аккуратности в выражениях.

Церковь в догматике ссылается на мнение отцов, но она в своем Соборном Разуме всегда отличала заблуждение от истины, тем самым, избегая конфликтов суждений, когда разные мнения отцов противоречили друг другу. Впоследствии даже сложился особый принцип согласия отцов, так называемый «консенсус патрум», по которому среди многих мнений авторитетных богословов правильным признавалось только то, которое поддерживается большинством высказавшихся по этой теме отцов. Все остальное, что не вписывалось в общее учение Церкви и не соответствовало принципу согласия, объявлялось необязательным для исповедания частным мнением богослова. На это просто переставали обращать внимания, а часто попросту об ошибочных мнениях и учениях отцов забывали. Это и позволяло ограждать уже признанных святыми богословов от обвинений в еретизме, когда их ошибочные утверждения оказывались созвучными возникшим впоследствии реальным ересям.

Впрочем, формальная приверженность принципу «консенсус патрум» и отсутствие веры в непогрешимость отцов не оградили халкидонитов от использования ими совершенно не консенсусного, одного-единственного, при этом очевидно подложного, приписываемого Афанасию Великому высказыванию, когда возникла необходимость доказать, что их новое учение о двух волях во Христе является святоотеческой верой. Чего не сделаешь ради «благой цели»! Как бы это не было прискорбно, но халкидонизм, особенно в его греческой «православной» версии, превратил святых отцов в инструмент своих доктринальных манипуляций. Если отцы учили такому, что со всей очевидностью не соответствует греко-халкидонитской вере, то сказанное ими истолковывалось в нужном смысле. Если же провести такую манипуляцию оказывалось невозможно, то не устраивающее мнение отцов попросту вычищалось из «православной» памяти. Случай же с приписыванием учения Григория Нисского Евтихию уникален даже для «православия»!