«ПРАВОСЛАВНЫЕ» МИФЫ ОБ АРМЯНСКОЙ ЦЕРКВИ
II-16
II-16
МИФ О МОНОФИЗИТСТВЕ АРМЯН
Энотикон. Признание Евтихия ересиархом в Армянской Церкви
Для людей интересующихся реальной историей Церкви нет никакого сомнения, что архимандрит Евтихий не был никаким «монофизитом», а ересь ему приписана диофизитами. Но возникает вопрос – как же так получилось, что не только халкидониты, но и все дохалкидонские Церкви, в том числе и Армянская, анафематствовали его как ересиарха? Если лично знавший Евтихия архиепископ Александрийский Диоскор отверг обвинения против него, то, как прославляющие самого Диоскора Церкви признали существование некоего евтихианства? Откуда более поздние поколения миафизитских богословов узнали о «ереси Евтихия», если такой ереси не обнаружили современники Евтихия?
Налицо еще один, связанный монофизитством исторический парадокс, и объясняется он весьма интересными обстоятельствами, сложившимися в Византии после Халкидонского собора. Дело в том, что насаждаемый папством и имперской властью, но отвергнутый на всем Востоке собор спровоцировал массовые беспорядки в государстве «ромеев», что грозило политическими потрясениями империи. Ведь притом что Халкидон отстаивался папством, криптонесторианами и просто конформистами, большинство греков, как и сирийцы с египтянами, все же придерживались миафизитского богословия Кирилла Александрийского и собора того не признавали.
Чтобы успокоить народ и Церковь несколько императоров кряду издавали противоречащие друг другу документы, то отменяющие результаты Халкидонского собора, то их восстанавливающие. Наиболее значимым среди этих документов стал энотикон (482) – вероисповедальное послание императора Зенона (474–491) Александрийской Церкви. Этот документ признавал только три Вселенских собора – Никейский, Константинопольский и Эфесский, что означало откат к вере Церкви до халкидонской смуты. Обязательное же исповедание освященных Эфесом, но проигнорированных Халкидоном «Двенадцати анафематизмов» Кирилла явно делало энотикон исповеданием миафизитским:
«Кто дерзает называть Христа человеком богоносным, а не, лучше, Богом истинным, как Сына единого по естеству, так как Слово стало плотью и приблизилось к нам, восприяв нашу плоть и кровь, – анафема» (Пятый анафематизм).
Тем не менее, исповедание энотикона считается толерантным и компромиссным, поскольку прямо не становилось ни на чью сторону. Необходимо было примирить враждующие партии, призвав их отказаться от всего, что происходило после Третьего Вселенского собора. Халкидон, как и Второй Эфесский собор Диоскора, равно претендующие на звание Четвертого Вселенского собора, предавались забвению, но без всяких анафем. Однако обойтись вообще без анафем было нельзя. Обе партии выдвигали друг против друга обвинения в серьезных ересях, при этом эти ереси прямо увязывались с конкретными именами, не анафематствовать которые было равносильно согласию с самими теми ересями.
«Кто дерзает называть Христа человеком богоносным, а не, лучше, Богом истинным, как Сына единого по естеству, так как Слово стало плотью и приблизилось к нам, восприяв нашу плоть и кровь, – анафема» (Пятый анафематизм).
Тем не менее, исповедание энотикона считается толерантным и компромиссным, поскольку прямо не становилось ни на чью сторону. Необходимо было примирить враждующие партии, призвав их отказаться от всего, что происходило после Третьего Вселенского собора. Халкидон, как и Второй Эфесский собор Диоскора, равно претендующие на звание Четвертого Вселенского собора, предавались забвению, но без всяких анафем. Однако обойтись вообще без анафем было нельзя. Обе партии выдвигали друг против друга обвинения в серьезных ересях, при этом эти ереси прямо увязывались с конкретными именами, не анафематствовать которые было равносильно согласию с самими теми ересями.
Поскольку халкидониты обвинялись оппонентами в скрытом несторианстве, то им нужно было анафематствовать Нестория. Это было не сложно сделать, поскольку сторонники антиохийского богословия уже формально отреклись от своего знатного единоверца еще при подписании Антиохийской унии. Теперь в ответ на это диофизиты требовали от кирилловцев осудить Евтихия, как якобы отрицавшего человечество Христово. Ради единства Церкви и отвержения ненавистного им Халкидона кирилловцам пришлось принести в жертву своего единоверца. Таким образом мнение об архимандрите Евтихии, как о ересиархе, через подписание энотикона Зенона стало для всех официальным и формально не обсуждаемым «фактом».
Подписание энотикона на долгие годы успокоило Церковь Византии, хотя и привело к расколу с Римом в так называемой Акакианской схизме (484–519). Папство, претендуя на главенство во всей Церкви, не могло следовать решениям не им инициированным или им не благословленным. Тем более что отказ от Халкидона подрывал авторитет Римского папы, как непогрешимого в вопросах веры. Для Рима разрушение единства Церкви было меньшей бедой, чем признание папы Льва с его диофизитским учением, заблуждающимся. Но, не взирая на раскол Константинополя с Римом, энотикон принес мир на христианский Восток. В стремлении сохранить порядок в своем государстве, политику Зенона продолжил император Анастасий (491–518).
В конце пятого века, по завершении армянами войны с Персией, энотикон Зенона признала и находящаяся вне Византийской империи Армянская Церковь, вместе с канонически едиными с ней Грузинской и Алванской Церквями. Так неведомый армянам Евтихий, по наущению греков попал в их списки докетов-ересиархов, вместе с которыми он и анафематствовался Армянской Церковью. Итогом принятия имперского энотикона, а стало быть, и осуждения Евтихия для армян было официальное признание духовного единства между Византией и Арменией. О единстве в исповедании веры энотикона сказано в решениях Первого Двинского собора (506): «Эту веру ромеев и мы армяне и грузины и алванцы имеем».
Более чем через пол столетия после Халкидона, греки, держась энотикона, все еще официально исповедовали миафизитскую христологию, сохраняя этим единство Византийской Церкви в самой себе и с Церквями вне империи. И этот исторический факт напрочь рушит «православный» миф о том, как халкидонизм победоносно шествовал по Вселенной, и только неграмотные армяне не приняли собора и стали монофизитами. Возможно, греки и по сей день исповедовали бы дохалкидонскую веру и были бы в единстве с армянами и другими древними христианскими народами Востока, если достигнутое согласие не было бы разрушено не идущим ни на какие уступки папством.
В 519 году, новый византийский император Юстин (518–527), имея твердое намерение примириться с папой, устранить раскол и вернуть Рим в сферу влияния своей империи, заставил Константинопольский патриархат отвергнуть энотикон, признать Халкидонский собор и, отделившись от восточных Церквей, сдаться во власть «Петровой кафедры». Но еще едва ли не два века, вплоть до «Шестого Вселенского», по халкидонитской традиции собора (680–681), имперскую Церковь лихорадило, вынуждая то отказываться от Халкидона, то снова его признавать, а то и создавать гибридные учения, дабы примириться с нехалкидонитами, при этом не вызвав очередного демарша папства.
В конце седьмого века халкидонизм в его диофелитской версии по воле кесарей и пап окончательно утвердился в империи. Тем не менее, не взирая на идеологическое давление, периодические гонения и не прекращающийся «черный пиар», нехалкидонитские общины среди самих греков существовали аж до десятого века, когда во время репрессий со стороны императора Романа Второго (959–963) они были вынуждены искать спасения в Армении. То есть, окончательно «православными», в целом как народ, греки стали только накануне крещения Руси. Вот это самое «православие» с его болезненно-агрессивным отношением к «монофизитам» они и передали русским.
Восточные же народы, что ради единства Церкви были вынуждены отказаться от Второго Эфесского собора, признать существование некоего «евтихианства» и анафематствовать его мнимого автора, видимо в благодарность от греков сами получили ярлык «евтихиан» и «монофизитов». Но интересно то, что с отпадением греков от единства, Древневосточные Церкви не стали по их примеру отвергать энотикон, восстанавливать признание и Вселенский статус Второго Эфесского собора. Возможно, уже к тому времени все действительно верили, что Евтихий был еретиком. А может быть просто оставили грекам возможность вернуться к единству.
