Мудрость ставшая безумием

«ПРАВОСЛАВНЫЕ» МИФЫ ОБ АРМЯНСКОЙ ЦЕРКВИ

III-4

МИФ О НЕСПОСОБНОСТИ АРМЯН ПОНЯТЬ ПРАВОСЛАВИЕ

Мудрость ставшая безумием

Вполне естественно то, что греки и принявшие от них веру народы исповедуют своеобразное конфессиональное кредо – «все, что не по-гречески, то ересь». Идейные наследники Византии веруют, что их духовные предки сумели победить все ереси, выразить православную истину и передать им. Но, правда в том, что принимавшие от греков веру народы вовсе не на их «правильное» богословие ориентировались. Они были ведомы совершенно иными мотивами или попросту были заложниками связавших их с греками исторических обстоятельств. Одни народы вынужденно пребывали в византийском религиозно-культурном и политическом пространстве, другие, бывшие от Греческого царства подальше, сами захотели приобщиться к нему через религию.

Смешно даже представить, что еще вчера поклонявшиеся Перуну и прочим деревянным истуканам предки русских, пред тем как принять «православие» греков, исследовали разные варианты богословия, сумели отличить истину от ереси и сделали свой независимый и осознанный выбор. На самом деле все было куда прозаичнее – ошарашенные величием Святой Софии и пышностью имперских ритуалов предки русских просто взяли то, что у византийцев было. Можно не сомневаться, что исповедуй греки манихейство, русские и все их единоверцы сейчас были бы манихеями. Не приходится сомневаться и в том, что они точно так же считали бы себя «православными» и смотрели бы на христиан негреческих традиций как на умственно неполноценных, не способных понять это самое манихейское «православие».

Что такого особенного в каких-то армянах? Кто такие эти копты? Что умного могут сказать те сирийцы? Разве они способны были понять великую истину? Нет! Русские – это другое! Русские поняли истину, они смогли! Истина в том, что без греков мир не узнал бы, во что и как нужно веровать:

«Метафизический эллинский гений с диалектической последовательностью стучался в двери тайн христианского откровения… неугомонная греческая мысль заболела в пятом веке до высочайшего воспаления дальнейшей думой о том, как же это не тварное, не конечное существо стало "плотью", то есть человеком? Единосущный Отцу и Духу стал одно с иносущной Богу, с тварной, конечной и смертной человеческой природой?».

Это высказанное в форме патетического словоблудия мнение историка Русской Церкви Карташева о греках и их, дошедшей до болезненной страсти склонности к философствованию, дает понять общий смысл того, что из себя являет христианская вера, по мнению духовных наследников Византии. Но с подлинно христианской точки зрения, это есть ничто иное, как подмена и профанация веры апостолов. Вера в уникальность греческого этноса и сакральную миссию его философии, не имеет никакого отношения к религии Евангелия. И уж тем более не имеет отношения к Евангелию высокомерное, если не сказать презрительное отношение греков и их духовных вассалов к народам иной, негреческой церковной традиции.

«Православный» шовинизм не позволяет почитателям мифической греческой уникальности допустить саму мысль, что египтяне, сирийцы и армяне – народы создавшие великие цивилизации древности, в реальности никогда не уступали грекам ни в культуре, ни в мудрости и ни в чем ином. И уж тем более «православный» шовинизм не позволит религиозным почитателям всего греческого согласиться с тем, что как раз эти древнейшие христианские народы, благодаря своему, чуждому греческого суемудрия по-настоящему восточному менталитету, лучше греков могли понимать смысл Благой Вести. Вести переданной миру Господом не через греческих философов, а через простых галилейских рыбаков.

От апостолов мы все приняли, что Господь и Спаситель наш Иисус Христос есть предвечный Бог (Иоан.1:1) и рожденный в определенное время человек (Лук.2:7). И мы призваны веровать в то, что Сын Божий пришел в мир, дабы искупить людей и избавить их от вечной смерти. Мы веруем, что умер и воскрес Христос, что вознесся во славе и сел одесную Отца Своего, и что придет Он вновь на Суд, воскресит мертвых, преобразит живых и даст верующим в Него жизнь вечную в царстве Его. Казалось бы, эта простая и ясная новозаветная вера, будучи изложенной простыми и ясными словами, не может быть понята неправильно, и что даже если говорить о том подробнее, вера наша должна остаться ясной и понятной.

Вера Христова как раз и рассчитана на простых людей. Простотой и отсутствием неких, доступных лишь избранным мудростей отличалось древнее христианство от гностицизма. Апостолы определенно не разделяли Карташевских восторгов относительно эллинской мудрости:

«Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих. Ибо и иудеи требуют чудес, и еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для иудеев соблазн, а для еллинов безумие... но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное» (1Кор.1:20-27).

Невозможно представить, чтоб Христос хотел уподобить Своих учеников греческим философам, дабы те моделировали «метафизические» теории и засоряли этим головы простых каменщиков, пастухов и ткачей, а светлая вера в Искупление и Спасение была подменена глубокомысленными рассуждениями о природах, сущностях, ипостасях, акциденциях и энергиях. Тем более невозможно себе представить того, чтоб Господь хотел споров среди Своих последователей об этих «мудрых» словах, которые бы разделили Его Церковь. Но именно это и произошло. Ведь эллины и ко Христу обратившись, не взирая на слова апостола, все равно понадеялись на мудрость и на силу, что и привело их в итоге к безумию и бессилию. 

Не в том безумие, что под влиянием «высокого воспаления думы» лжебогословским словоблудием заразились даже торговки рыбой на константинопольских рынках. Безумие греческого богословствования выразилось в том, что греки, «метафизически» и «диалектически» обосновывая некую сомнительную или откровенно вздорную теорию, объявляли еретиками всех, кто не разделял их уверенности в правильности этой теории. Но самой страшной бедой христианства было то, что византийцы в своем воображении монополизировав Церковь Божью, силою государственной власти пытались насаждать свои «православные» теории всем христианским народам, объявляя отпавшими от Церкви и Самого Бога тех, кто давал им достойный отпор.

Но можно ли сказать, что в бедах христианства виновата философия? Нет, не виноват молоток, ставший орудием убийства в руках безумца. Как инструмент философия могла помочь в осмыслении и изложении богословских доктрин, особенно в тех случаях, когда Церкви приходилось бороться с ересями, использующими философию для своего обоснования. Ведь, как известно, клин клином вышибают. Но, злую шутку сыграла с восточным христианством потеря греками меры в увлечении философствованием. В итоге из средства раскрытия Откровения философия превратилась в некую самоцель и болезненную страсть для обособившихся в своем мнимом «православии» греков и тех, кто позже принял от них веру.