«ПРАВОСЛАВНЫЕ» МИФЫ ОБ АРМЯНСКОЙ ЦЕРКВИ
II-4
II-4
МИФ О НЕСПОСОБНОСТИ АРМЯН ПОНЯТЬ ПРАВОСЛАВИЕ
Мудрость ставшая безумием
Так что же такого поняли и открыли миру ''уникальные'' и ''гениальные'' греки, без чего христианство не было бы христианством? Чего именно не смогли понять и принять от греков ''глупые'' и ''малокультурные'' армяне, из-за чего ''стали еретиками, отпали от Церкви и идут в ад''?
Вот что об этом пишет всё тот же русский церковный историк Антон Карташёв — большой любитель и распространитель псевоправославных мифов:
«Метафизический эллинский гений с диалектической последовательностью стучался в двери тайн христианского откровения.
Убедившись в 4-ом веке, в муках никейских и посленикейских …, что Христос есть Истинный Бог, …, неугомонная греческая мысль заболела в 5-ом веке до высочайшего воспаления дальнейшей думой о том, как же это не тварное, не конечное существо ... стало «плотью», т.е. человеком?
Единосущный Отцу и Духу стал одно с иносущной Богу, с тварной, конечной и смертной человеческой природой?».
Это патетическое словоблудие Карташёва дает нам понять, что собой являет христианство, в представлениях духовных наследников Византии. К их прискорбию, вера в метафизический гений греков, с их болезненным воспалением думой, не имеет отношения к религии Нового Завета.
Убедиться в истинном божестве Христа можно и без мук от болезненных воспалений, ведь об рассказывается в Библии. Библия же рассказывает о том, как Бог стал человеком. Всего-то нужно прочитать Евангелия. К тому же, Библия не выказывает восторгов по поводу мифического метафизического гения греков, их расового превосходства и имперской силы.
Вопреки мифу о великой мудрости греков и малоумии древних христианских народов Востока, именно эти народы показали истинную мудрость. Благодаря своему, чуждому греческого суемудрия менталитету, армяне, сирийцы, копты и абиссинцы лучше греков смогли понять суть христианства.
«Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?
Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих.
Ибо и иудеи требуют чудес, и еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для иудеев соблазн, а для еллинов безумие...
но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное» (1Кор.1:20-27).
Евангелие дано не греческим философам, чтоб они в муках напрягали свой метафизический гений, диалектически разгадывая богословские ребусы. Оно дано простым людям из всех народов, чтоб они как дети следовали за Христом.
За Тем единым, Кто есть истинный Бог и истинный человек, пришедший в мир своими страданиями и смертью искупить и спасти людей от вечной смерти. За Тем единым, Кто умер и воскрес, вознесся к Отцу, и вновь придет на суд, воскресит мертвых, преобразит живых и даст верным жизнь вечную в царстве Его.
Казалось бы, это простое и ясное исповедание веры, будучи изложенным простыми и ясными словами, не может быть понято неправильно. И даже если говорить о том подробнее, христианская вера всё равно должна оставаться простой, ясной и понятной для простых людей.
Но, если речь о тайне в христианском Откровении, то с чего это кто-то решил, что ему нужно диалектически ломиться в её двери? Тайна потому и тайна, что человеку знание чего-то недоступно. Было бы доступно, не было бы тайны.
Сложно представить, чтоб ученики Христа болезненно воспалялись в философствованиях, пыжась своим умом постичь то, что им не открыто. Тем более нельзя представить, чтоб Христос хотел расколов Его церкви, спровоцированных любителями разгадывать божественные загадки.
Впрочем, никто ничего и не разгадывал. Под видом раскрытия тайн христианского Откровения древние учителя греческой конфессии обосновывали ими же созданные доктрины. Что самое печальное, доктрины еретические!
Вопреки бытующему в так называемом ''православии'' мнению, философствование его теоретиков не было чем-то нужным и положительным для христианства. Презентованное как средство изъяснения веры, богословское мудрствование греков на поверку оказалось вовсе не философией.
То, что в греческом богословии представляется философией, на самом деле является софистикой — лукавым словоблудием, выдаваемым за философию. Тем, что отвергалось и изобличалось настоящими греческими философами, как хитрый способ выдать ложь за истину.
Софистика — это уродливый двойник философии, подменяющий подлинную мудрость и поиск истины безумной словесной эквилибристикой. Это, в первую очередь, игра многозначными словами и омонимами, с подменой понятий и перескакиванием в одном контексте с одного понятия на другое.
Очевидно, что такая с позволения сказать ''философия'' противна настоящей философии, будь она древнегреческая, или какая иная. Великие философы древности были едины в том мнении, что неоднозначные по смыслу слова негодны для использования. Вот как об этом говорит Аристотель (384-322 до н.э.) в своей "Метафизике":
«…иметь не одно значение — значит не иметь ни одного значения; если же у слов нет значений, тогда утрачена всякая возможность рассуждать друг с другом, а в действительности — и с самим собой; ибо невозможно ничего мыслить, если не мыслить что-нибудь одно».
Не путать и не подменять понятия при многозначности и неопределенности смысла слов, — это базовое правило логики:
«… наши мысли о предметах и явлениях не должны смешиваться друг с другом.
Правильно рассуждая о каком-либо явлении действительности, мы в своих мыслях не подменяем изучаемого предмета другим предметом, не смешиваем разных понятий, не допускаем двусмысленности. Точность и определённость мышления есть закон правильного мышления. Он формулируется так:
В данном рассуждении, споре, дискуссии каждое понятие должно употребляться в одном и том же смысле.
Это самое элементарное условие, которое должно выполняться каждым писателем и докладчиком, каждым выступающим в прениях и в собеседованиях, в дискуссиях, спорах...» ("Логика", С.Н. Виноградов, А.Ф. Кузьмин).
Даже если бы неоднозначность терминологии в греческом богословии была изначальной данностью, при доброй воле это можно было бы преодолеть. Но в том-то всё и дело, что существующая ныне многозначность и путаность терминологии греческими богословами создавалась намеренно.
Создатели ныне известного греческого ''православия'' не стеснялись играть со смыслами слов, подменяя понятия под видом уточнения терминологии. Это им нужно было для того, чтоб за неоднозначными и запутанными в смыслах словами они могли протащить и замаскировать свои ереси.
В триадологии софистика нужна была грекам для того, чтоб формально принять никейское исповедание единосущия Бога, не признавая его на самом деле. Для этого они разделили в смыслах изначально синонимичные термины ипостась и сущность, выхолостив последний и отождествив его с природой. Так притворившиеся никейцами подобосущники-полуариане выдали свою ересь исповедания трёх ипостасей за никейскую веру в единое существо Бога.
Этому богословскому подлогу будет посвящена уже следующая, третья часть этого цикла "Псевдоправославные мифы об Армянской церкви".
В христологии же софистика мнимо ''православных'' греков маскирует их ересь разделения Христа на двух отдельных существ — Бога и человека. Притворившиеся кирилловцами несториане, дабы формально не исповедовать две ипостаси Христа, просто переименовали ипостась в природу. Назови двумя природами то, что является двумя ипостасями, то есть, существами, и ты уже не проклятый еретик, а православный халкидонит!
Об этом тоже, со всеми подробностями, будет представлено в отдельных выпусках, посвященных теме несторианства в халкидонском исповедании.
Понятно, что псевдофилософская софистика не действует на людей умных и знающих, при этом не обязанных верить в метафизический гений греков. Она рассчитана на людей глупых и невежественных, бездумно верующих в мудрость, боговдохновенность и непогрешимость конфессиональных учителей.
Глупый слышит звучащие по-философски слова, ничего не понимает, но гордится своей причастностью к чему-то великому. Гениальному! Православному! Святоотеческому!
Конечно, не может целая конфессия состоять из одних только идиотов, не способных разглядеть и понять, что им подсунули ересь. Не видеть в ереси ересь могут и не глупые, но не посвящённые в богословие люди, не обладающие необходимыми знаниями, чтоб что-то понимать.
Таких, далёких от богословия верующих, всегда большинство в любой конфессии. Они просто доверяют своей церкви, тратя умственную энергию и время на более важные и нужные обычным людям дела. И это нормально.
Не нормально, когда вроде бы умные, знающие и интересующиеся люди держатся лжи и подлогов в богословии своей родной конфессии. Это религиозно пристрастные верующие, обречённые страдать так называемой конфессиональной слепотой. Психология религиозного человека такова, что он как бы не видит, а на самом деле игнорирует проколы и провалы родного для него вероучения. Он видит софистику в так называемой ''философии'' своих конфессиональных святых отцов, но признать этого не может.
Верующий потому и верующий, что обязан верить в истинность и непогрешимость своей религии, какой бы лжи она не учила. Боязнь войти в противоречие с учением своей церкви даже в профессиональных богословах порождает так называемую трусость мышления.
Естественно, софистика греческого богословия создаёт проблемы и в межконфессиональном общении. Диспут со сторонниками мнимого ''православия'', с его изменённой и запутанной терминологией, всегда сводиться к поговорке: ''Я про Ивана, а он про болвана''.
Пожалуй, только в этом смысле миф о неспособности армян понять православие обретает некую осязаемость. Как ''неразумным'' армянам понять ''гениальных'' греков, если те сами себя не понимают, а если и понимают, то отказываются от понятого?
В реальности же армяне всё прекрасно понимают. Они не принимают греческую, якобы ''православную'' веру потому, что хранят подлинное православие некогда единой Древней церкви. Православие, от которого отреклись запутавшиеся в собственном суемудрии греки.
